*    *    *

Утром легко и беспечно

дух уничтожит тюрьму.

Жизнь человека – конечна,

но я бессмертье возьму.

Неколебимо и  прямо

на внеземные круги                           

Будда выходит из храма.

Свиток прочитан? Сожги.

Видишь? – Отброшена маска.

Веришь?  Не имидж – судьба.

Рядом шальную развязку

подстерегает толпа:

«Это писатель Мисима,

он заигрался в войну»…

Разуму невыносима

низость предавших страну,

трусы, бойцов презирая,

ждут заземляющей лжи.

Если ушли самураи,

значит, пришли торгаши!

*     *      *

Может быть, в родине дело…

Может быть, в родине сна –

недостижимостью тело

испепеляет она,

небом чарует бесцельно,

мир погружая во тьму.

Власть совершенства смертельна,

но я бессмертье возьму!

Нужно героя доверье,

или мечта дурака,

чтобы вонзить в подреберье 

длинную искру клинка?

Ждал утонченную прозу

апофеоз простоты,

тело раскрылось как роза,

высшей стяжав красоты.

И по лицу на мгновенье,

молнией, зримой едва, –

судорога наслажденья,

судорога торжества.